Однажды Сергей Бодров увидел, как его четырехлетняя дочь смотрит по телевизору фильм «Брат». Он затаил дыхание, ожидая реакции ребенка. Но девочка лишь молча наблюдала за папой на экране. Наконец в сцене, где Данила с кладбищенским сторожем таскают трупы, дочь спросила: «Папа, а почему дождик, а ты без шапки?»
Звезда Сергея Бодрова, как писал известный кинокритик Андрей Плахов, «зажглась на фоне потухшей кинематографии». В середине девяностых, когда отечественное кино практически умерло, на экране появился актер, которому суждено было стать символом, выразителем духа своего поколения. Причем то, что у Бодрова не было актерского образования, лишь подчеркивает, что его вела к этому судьба. А потому, быть может, не стоит удивляться, что рафинированному интеллигенту, специалисту по искусству итальянского Возрождения удалось с необычайным обаянием и убедительностью воплотить образ закомплексованного провинциала, который мог появиться в любом уголке страны, где ныли свежие раны чеченской войны, царили культ криминала и нищета.
